– Целый слиток? Который в спешке бросили?

– Слиток вряд ли, это конец производственной цепочки. Вряд ли успели. Но обогащенную руду запросто. Даже если они хотя бы тонну этой дряни на орбиту вытащат, это уже пять миллионов можно выручить. Конечно, столько наскрести на руинах сложно, но в их положении носом не крутят. Для них даже горстка фонящего концентрата – лишняя неделя жизни… Все, идею кержака я понял. Поставь на контроль. Как вернутся, я хочу с ними поговорить. Может быть, мы сможем предложить что-нибудь для совместного проекта. Например, если там есть шансы возродить производство, я смогу помочь выкупить заброшенный орбитальный лифт. Может быть, даже получится опустить его прямо на пустошь.

– Он же раздолбанный совсем, с него наканнибалили соседи все, что могли.

– Это который развернутым висит. Второй законсервировали, Единичка, Двойка и Тройка в складчину перекупили, теперь не знают, как обратно планетарщикам впарить. Возьмем в аренду, начнем руду таскать… Черт возьми, я уже не могу дождаться, когда безумец вернется. Очень интересно услышать, сколько добра в очередной раз он смог ухватить.

Больше всего в новом мире Ивана поражала разнообразная машинерия. Пусть местные считают железо устаревшим, без каких-то самых последних наворотов. Но оно работало. Летало, бурило, сверлило, бегало на железных лапах и всячески помогало людям. Шаттлы совершали редкие рейсы между закуклившимися во внутренних проблемах анклавами. Огромные корабли прыгали между звездными системами, доставляя тысячи тонн грузов. Орбитальные лифты могли поднять в космос и спустить на планету горы железа, потратив на это не так много энергии. Даже самая простая цепочка удивляла: астероидные шахтеры – лед – вода и кислород. Большая часть местного населения не нуждалось в зеленой травке под ногами, пении птиц и теплом ветерке. Они просто не представляли, что так тоже можно жить. Их вполне устраивали бесконечные коридоры, рекреационные сектора и жизнь по размеренному распорядку.

И во главе всего этого стояли технологии, обеспечивающие жизнь миллионам живых существ.

– “Лепесток” встал штатно, телеметрия дает картинку. Платформа идет следом, до приземления две минуты.

Шаттл опускался по просчитанной траектории, чтобы точка посадки была максимально рядом с развернутым космодромом. Дозаправка и высадка десанта в расщелине, затем эвакуация. Потом еще раз залить баки остатками горючего и обратно на орбиту. Фактически Семерка поставила все свободные ресурсы на этот рейд. Вместо того, чтобы закупить необходимые препараты, ремкомплекты, продукты и далее по списку, народ вложился в авантюру. К которой готовились долгие годы морально. О которой мечтали. И которая могла переломить бесконечное падение в пропасть. Дать шанс. Крохотный, но столь важный. Без которого выживание анклава скатывалось к растянутой по времени агонии.

– Маяк в пяти километрах, лево семь, – Анатолий отслеживал текущую обстановку.

– Принял, пройдем по прежнему курсу, там сбоку скалы, может ветром болтать. Потом довернем, – сказал Паррэт, пилотируя шаттл. За окнами бушевала коричневая муть, двигатели надсадно ревели. Как там в наставлении для местных? Атмосфера не пригодна к жизни, токсична. Любое оборудование после работы на поверхности подлежит дополнительной дегазации. Двигатели для комбайнов и роверов идут на переборку и ремонт каждые два месяца. Конечно, местные давно уже не выдерживают никакие сроки, гоняют машины на убой. Но шаттл придется по возвращении ставить в док на прикол и шаманить. Подобного рода прогулки не очень для него полезны.

– Лево пятнадцать, дальность километр, – Толя развернул трехмерную карту, на которой горело две красных крохотных точки.

– Есть, начинаю поворот. Лево десять, сближаемся.

Тяжелую машину ощутимо покачивало. В трюме сидела команда десанта. Иван с кучей разнокалиберных инструментов на поясе. Чахлый с кейсом, куда загрузили все, что может понадобиться для прогрызания дороги вперед под куполом. Удэ с тяжелым плазменным ручным резаком. Два дрона под управлением Лиссы – это хорошо, но не всегда есть возможность использовать шагающую технику. Делим – парень дремал, не обращая внимание на остальных. Тем, кто его плохо знал, вообще казалось, будто пацан не от мира сего. Просто если ты большую часть времени проводишь в виртуале, то смотреть на скучную суету вокруг нет никакого желания. Загама машинально крутил перед лицом схему купола. Никак не мог сообразить – что разрушено за долгие годы, а где можно будет протиснуться.

Семеро. И Паррэт на борту, приткнув “птичку” на железных разложенных листах “лепестка”. В ожидании, когда позовут забирать “со щитом или на щите”. Самое тяжелое – ждать и гадать, как оно там, на трестах метрах вниз, среди спекшейся лавы.

– До посадки пять секунд! Площадка развернута штатно, вижу сбоку платформу, до нее пятнадцать метров. Сможем пробросить шланги для дозаправки. Четыре, три…

Сели. Качнувшись на выпущенных лапах, шаттл грузно осел, переводя двигатели в холостой режим. Гасить их не будут. За бортом минус, если где прихватит льдом в местной атмосфере, потом не запуститься.

– Освещение на левый борт, первая тройка пошла, – ответил Иван, поднимаясь с железного сиденья. – Лисса, первого двигай, будет шланги ворочать. Удэ – ты со мной. Остальные на подстраховке.

На временном космодроме провозились почти час. Пока дрон вбил в поверхность железные столбы, пока натянул трос для страховки. Пока собрали трубы и подцепили гофрированный толстый шланг, заливая опустевшие баки из хранилищ платформы. Потом аккуратно все закрепили, чтобы не возиться лишний раз, расставили дополнительные фонари для удобства навигации и захода на посадку. Погрузились, обработали скафандры и дрона из баллонов с реагентами.

– Паррэт, что у тебя?

– Готовность минута.

– Отлично. Можешь начинать, мы садимся и пристегиваемся.

– Понял. Толь, что с ветром?

– В левую дюзу, вектор две сотни девять. Порывы до пяти метров в секунду.

– Принял. Значит, доворачиваем, нос выставляем против ветра. И только потом взлетаем, чтобы не пнуло нас неожиданно. Следи за руками… Движки на двадцать, тридцать, сорок мощности. Есть отрыв. Высота два метра, три, лапы убирай.

– Убраны.

– Начинаем медленно крутиться на пятачке. Ощущаешь, как нас пытается чуть-чуть сносить?

– Когда садились, направление было другим.

– Скалы рядом, постоянно ветер меняется. Есть, теперь поднимаемся на полста и доворот в сторону каньона.

– Отметка – три километра, курс три сотни сорок.

– Встал, начинаю разгон.

Широкая трещина уходила в глубину на километр, местами и больше. Между вертикальными стенами было около ста метров, но дальше они сближались.

Радар четко показывал, что до проткнувшей грунт железной толстой опорной “ноги” купола осталось буквально пара минут полета.

– Внимание команде, до высадки сто секунд.

– Готовы.

Загудел сервопривод, медленно опуская заднюю аппарель. В этот раз первыми пойдут дроны. Их задача – закрепиться на стене, вбить костыли и подвесить тросы, по которым смогут десантироваться люди. Подтянуть себя поближе к опорам, оттуда добраться до кривого жерла искореженного трубопровода.

– Даю картинку. Вам надо будет подняться вверх на пятнадцать метров. Дыра вроде не совсем внутри мусором забита.

– Есть… Сможешь чуть левее хвост сдвинуть?

– Да, но ненадолго, сносит. Порывы здесь слабые, но сифонит постоянно.

Первый дрон сиганул вперед, вцепился лапами в остатки металла и вогнал якорь для троса. Второй прыгнул выше, споро засеменил и скоро уже выгребал куски породы из прохода.

– Мы закрепились, начинаем выход.

Десантировались в оговоренном порядке: Иван, Чахлый, Лисса, Удэ, Делим, Загама и последним Анатолий.

Убедившись, что у мародеров все в порядке, Паррэт сдал чуть в сторону, закрыл трюм и начал подъем. Ему теперь ждать и слушать переговоры, которые дойдут через ретранслятор. Ждать и надеяться, что обратно вернутся все, живые и здоровые.